"Высшая форма любви*
Во всем лукавец и паяц Он называл себя Творцом.
читать дальшеБыло много имен, означающих суть, коей являлся он; иногда за работой повторял он имена, не ошибаясь и не забывая ни одного из них, и только два из них нравились больше других: Творец и Создатель.
Он лепил мир. Лепил без знаний, без умений, повинуясь одной лишь неясной интуиции – поскольку верил в нее и в себя. Интуиция подсказала ему вложить гармонию в самое начало мира, в его основу, и создавать на гармонии, как на гончарном круге. Он повиновался. Связал вместе атомы, вырастил сложные цепочки, объединил их – и на глазах из пустоты стали рождаться слабые контуры будущего мира. Он заглянул в суть каждой создаваемой вещи, ища изъяны и выправляя их, и не раз удивлялся тому, что оказался прав – гармония наполняла вещи, задолго до него устраняя все недочеты. И когда однажды все было готово, ему оставалось лишь дать легкий толчок, чтобы запустить механизм. И – о чудо! – хрупкий, сложный механизм вдруг заработал, задвигался, ожил; каждая частица подчинилась единому закону, действуя в такт общему ритму, - все напоминало собою старые дорогие часы.
- Это хорошо, - улыбнувшись, сказал Творец.
Он продолжил работу, зная, что не сделал и десятой доли ее. Теперь приходилось сложнее, поскольку создавал он жизнь, и не раз Творец замирал и подолгу прислушивался к себе, мысленно ища единственно верный путь.
Но тут поджидала его неудача. Творец не раз пытался следовать интуиции, но она молчала, а сам он остро чувствовал нехватку чего-то, какой-то важной части в его новом создании. Вроде все на местах: жизнь, разум – а словно чего-то не хватает, не то все, не то! Много раз Творец оставлял работу и подолгу сидел, задумавшись, потом, стряхнув оцепенение, возвращался, чтобы взглянуть на мир и – может – понять, чего же не хватает…
Догадка пришла внезапно.
Давно уже чувствовал Творец, что не равнодушно, и не с интересом, и не с гордостью создателя взирает на дело своих рук; нет – что-то иное ощущал он, удивительное, незнакомое, теплое чувство. И однажды понял, что именно его и не хватает миру.
- Любви… - шепот был тих и едва слышен даже его чуткому уху.
Но как можно отдать то, что сам Творец узнал только недавно? Вновь он кинул взгляд на мир – тот лежал перед ним во всем великолепии и нагой красоте, в жадном ожидании любви.
Она, накапливаясь каждую минуту, наполняла Творца, как мирра сосуд; еще немного – и драгоценное масло выльется, выплеснется наружу, распространяя дивное благоухание.
Он решился. Последний раз оглядел Творец созданное им, с гордой улыбкой любуясь плавными изгибами долин, устройством пчелиных крыльев, стремительным прыжком антилопы, в последний раз проник в каждую вещь, навеки запоминая ее. Любовь в нем почти достигла пика, и до высшей формы оставался один маленький шаг – понимая, что обречен, он с легким сердцем сделал этот шаг. Лишь раз успел подумать Творец о своей жертве, и перестал существовать; а любовь, более не сдерживаемая ничем, дождем рухнула на юную землю и впиталась, став ее частью.
**
Всё – лицо. Лицо – лицо,
Пыль – лицо, слова – лицо.
Всё - лицо. Его. Творца.
Только сам Он без лица.
Л. Аронзон
Прим.: Высшая форма любви есть жертвенность." (с)
автор графоман-рецидивист Черный "Всякая всячина: и ветчина, и ржавчина" - очень даже интересно